Падение Вавилона - Страница 2

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

– Так вот… Я и говорю о том, что деятельность разведки неэффективна. Мы не можем, черт возьми, справиться с тем потоком информации, который обрушивается на нас, кто-то должен заниматься предварительной фильтрацией. Понимаете? Есть огромная куча песка, в ней полно камней. Но один из камней – это золотой слиток. Что мы должны сделать? Мы должны взять сито и сначала отделить песок, тогда нам намного проще будет искать золотой слиток. И мы на удивление мало привлекаем к работе местных. Черт, за те же деньги, которые мы платим одному специалисту из США, включая страховку, на поднаем жилья и все прочее – можно нанять десяток местных. Я понимаю, что их квалификация намного ниже – но какие-то дела им вполне можно поручить, есть простая работа, с которой они справятся. Ведь так?

О том, что среди «национальных кадров», которые будут заниматься первичной фильтрацией поступивших в ЦРУ сообщений, безусловно, будут тайные сторонники Талибана, и таким образом Талибан получит прямой доступ к информации американской разведки, а агенты, каждый день рискующие жизнью, будут рано или поздно провалены – Марк Уильямс почему-то не подумал.

– Вы правы, мистер Уильямс, – глубокомысленно заявила мадам конгрессмен, стреляя глазками в стоящего рядом афганского комдива. Афганский комдив, человек простой, привыкший к тому, что женщина вообще находится под паранджой, от такого внимания американки, дамы не старой и отнюдь не уродливой, нервничал и не знал, куда деть руки. Он был достаточно раскрепощенным человеком в этом смысле, потому как воевал не на стороне талибов, а на стороне американцев – но все равно он стеснялся того, что такое внимание к нему проявляет не кто-нибудь, а конгрессмен США, почетный гость вечера.

– Увы, местное руководство действует по-другому. Оно подгребает всю информацию к себе, а потом весьма небрежно фильтрует ее, пытаясь выбрать нужное. При этом оно совершенно не знает обстановки.

Один из американских штабных офицеров в чине полковника – он принадлежал к военной разведке и слушал мистера Уильямса исключительно для того, чтобы понять, какая чертовщина творится в ЦРУ и чем здесь занимается этот хлыщ – посмотрел на часы.

– Господа, скоро салют… Может, выйдем на улицу?

– Не так уж и скоро, – заметил еще кто-то, – к тому же из-за этих стен ничего не будет видно.

– Можно подняться на верхний этаж…

Афганский командир дивизии, наконец, решился.

– Если мне будет позволено, господа… Мои подразделения стоят на горе Бала-Хиссар, там стоит крепость, оттуда виден весь Кабул. Там раньше располагались коммунистические войска специального назначения, поставленные коммунистами для того, чтобы контролировать Кабул и подавлять мятежи против коммунизма – а сейчас там стоим мы, защитники свободы и демократии. Оттуда все отлично видно, салют будет примерно на той же высоте, что и смотровая площадка крепости. Если позволите – мы можем поехать туда…

– Как интересно… – мадам конгрессмен, профессионально играя «маленькую девочку», захлопала в ладоши, – а там холодно?

– Мэм, ночью в Кабуле холодно даже летом. Это горы.

– Все равно. Я хочу поехать и посмотреть.

Генерал кивнул:

– Я немедленно распоряжусь, чтобы нас ждали.

Мадам конгрессмен проводила взглядом генерала, потом повернулась к Марку Уильямсу, который, несмотря на молодость, показался ей дельным малым.

– Мистер Уильямс, а по ночам в Кабуле опасно?

Будь Марк Уильямс хоть на секунду профессионалом, он сказал бы правду, что похитить и обстрелять могут в самом центре города, что прорывы отрядов смертников в правительственный квартал происходят с завидной регулярностью, что их колонна представляет собой лакомый кусок, к тому же выезд никак не подготовлен – короче, он сказал бы правду, как она есть, жестокую, некрасивую и неприглядную правду, и сделал бы все, чтобы глупой молодящейся дамочке, приехавшей в Кабул встряхнуться и покрасоваться, и в голову не пришло лезть ночью за охраняемый периметр. Но увы – Марк Уильямс профессионалом не был, он участвовал в паре рейдов по ночному Кабулу в качестве наблюдателя и решил, что в городе вполне безопасно. Конечно, безопасно – когда с тобой спецотряд морских котиков или группа рейнджеров. Талибы, действующие в городе, каждый раз, когда охотники выходили в город, узнавали об этом и прятались по норам.

Марк Уильямс был карьеристом. И говорил только то, что хочется слышать начальству. И задумывался о своей карьере, для которой знакомство со стремительно продвигающимся к вершине пирамиды власти конгрессменом из профильного комитета было очень даже кстати.

– Мэм, я сам не раз бывал в рейдах по ночному Кабулу. Если все делать правильно – город безопасен.

Последнюю ошибку совершил генерал Ширзай. Он позвонил в свой штаб и приказал готовить дастархан – это ночью-то. Одно из правил выживания в зоне боевых действий – никогда не сообщать без необходимости кому бы то ни было, даже тем, кого ты считаешь своими, куда ты намереваешься выдвигаться, по какой дороге, когда планируешь прибыть в конечный пункт. Такое сообщение – просто подарок для тех, кто может готовить засаду или похищение.

Майор, который работал в штабе генерала Ширзая и сегодня дежурил, в максимально вежливых выражениях заверил генерала, что к его приезду все будет готово – дастархан, бинокли, все прочее – в том числе и комната генерала, на случай, если эта распутная американка не просто так подмигивает ему сегодня. Заверив генерала в том, что все будет готово, майор отпросился в туалет. В туалете он сменил сим-карту в телефоне и позвонил на номер, который ему дали для подобных случаев – а после звонка он немедленно выбросил использованную карту, купленную на имя давно погибшего человека, в вонючую яму сортира. Американцы прекрасно умели устанавливать владельца сотового телефона и следить за ним – так что шансов им давать не следовало.